— А в гражданской-то жизни что мы делаем не так?! — Тринадцатый прислушался к энергопотоку отца, занимающему почти весь энергоконтур бронекатера. Отец был абсолютно спокоен, словно вопиющая несправедливость его совершенно не трогала. — Можно подумать, что нас там видно, в этой гражданской жизни!

— Вот именно это и ставится в упрёк, — подтвердил Харальд. — А точнее, наши взгляды и традиции на создание семейных союзов. Мы ведь и в этом отличаемся от гражданских.

— Это они о том, что воину нельзя создавать семейный союз, пока он не встретит своё тридцать второе лето? — уточнил Тринадцатый. — Но какая им разница?! Это же наши профессиональные особенности, воин должен дожить до возраста обретения самостоятельности. Если он не погиб к тому моменту, значит, достаточно умел и имеет серьёзные шансы выживать и впредь — то есть не обречь свою половинку на вечное одиночество. Что такого-то?!

— Ты забываешь, что это ещё не всё. — Идущий по орбите бронекатер вышел в перигелий к Раде-солнцу, и Тринадцатый почувствовал, как зашкаливает личный энергопоток. Отец велел ему перенаправлять излишки в ёмкости кладезя восстановления и продолжил: — Мы почти не создаём семейные союзы с представителями других каст, разве что с кастой целителей, да и то подобное случается не часто. Мы с самых младых лет объясняем своим детям, что они должны создавать союзы с представителями других родов воинской касты, пусть даже они обитают в другой галактике. Мы не запрещаем искать половинку вне касты воинов, но обычно полученного с детства воспитания достаточно, чтобы к моменту достижения «семейного» возраста мужи и жены нашей касты не испытывали желания рассматривать в качестве кандидатов представителей других каст. Недовольные гражданские трактуют это как нарушение заповедей свободы. Что скажешь?

— Ммм… — Тринадцатый задумался. Логика подсказывала, что подобное положение вещей появилось в укладе воинской касты не просто так, и ему хотелось догадаться самому, почему всё именно так, а не иначе. А то получается, что он совсем бестолковый, и отцу приходится объяснять ему каждую мелочь, словно маленькому ребенку. — Ну… это потому, что мы часто живём в гарнизонах, и вокруг обычно только воины… Хотя нет… Тут что-то ещё… А! Это потому, что мы часто злимся, а наши сёстры на нас не сердятся, так?

— Ты догадался верно, — в голосе отца прозвучало одобрение. — Однако думается мне, что на этом стоит остановиться подробнее. На твоей памяти, в родовом замке как часто сёстры обижаются на братьев за какую-нибудь шалость или глупость, вроде дёрганья за косичку?

— Дёрганья за косичку?! — Вопрос Тринадцатого очень удивил. — Но никто не дёргает сестёр за косу. Это же оскорбление и неуважение по отношению к роду! Так никто не поступает. Сёстрам, конечно, иногда достаётся от братьев, мы любим над ними подшутить, но мы же не со зла. Они это понимают и не обижаются. Ну… я не помню, чтобы обижались. Может, не видел просто… А что?

— Дело не только в том, что сёстры всё понимают. — Бронекатер совершил полный виток вокруг Хагарда, и Харальд направил машину на второй круг. — Дело в образах родовой крови и воспитании. Дочь воинского рода с рождения воспитывают для того, чтобы она стала женщиной бойца и матерью будущих воинов. Дочери нашей касты генетически имеют сверхстабильную психику. Они не визжат, словно резаный лесной поросёнок, когда испытывают страх, и способны удержать себя в руках даже в случае сокрушительного эмоционального удара. Они не испытывают обиды на выброс норадреналина в крови бойца, который неизбежно и мгновенно приводит к вспышке ярости. В их генетике заложена способность ощущать энергопоток, выделившийся в результате вспышки ярости, на всех стадиях, от первичного формирования до полного затухания. Выброс норадреналина — это основной пусковой момент для бойца воинской касты, резко умножающий его физические и психологические возможности. Во время вспышки мы не испытываем страх, только ярость. Мы — не гражданские, и дочери нашей касты — тоже. В их генетику заложены особые поведенческие реакции. Если боец находится в режиме выброса норадреналина, иными словами, в ярости, что произойдёт, если его ударить?

— Он ударит в ответ мгновенно! — оживился Тринадцатый. — Или даже проведёт встречную атаку!

— И что случится, если его ударила жена или даже женщина? — уточнил отец.

— Разве такое бывает? — Тринадцатый снова удивился. — Жёны никогда не дерутся с мужами!

— В гражданских кастах подобное иногда происходит, — ошеломил его Харальд. — Особенно в юном возрасте, когда гражданские братья дёргают своих сестёр за косичку или ещё как-то обижают их сверх меры. Так что будет, если жена ударит бойца, пребывающего в ярости?

— Ну… — Тринадцатый растерянно пытался смоделировать столь нелепую ситуацию. — Ничего хорошего не выйдет… Он её конечно же ударит в ответ ещё раньше, чем поймёт, что произошло…

— Если называть вещи своими именами, — спокойно поправил сына отец, — он её убьёт. В состоянии кипения норадреналина рефлексы обострены до максимума, сила атаки на пике, и одного удара будет достаточно, чтобы вызвать смерть или крайне тяжёлые повреждения. Спустя несколько мгновений, когда химические реакции в крови завершатся, он будет горько сожалеть об этом, но будет уже поздно. Лезть под горячую руку взбешённому воину — самая неумная женская мысль.

— Но зачем жёнам ударять мужей? — Понять причину данного допущения Тринадцатому никак не удавалось. — Им же заранее ведомо, кто сильней. И вообще, они же добрые и ласковые. И никогда не обижаются. Так быть не может! Это ты просто так сказал, чтобы меня проверить?

— Изредка в гражданских кастах такое случается, — невесело повторил Харальд. — Очень редко, но всё же. В воинской касте такого не бывает никогда. Что произойдет, если воин вспылил по некоей случайной причине и повысил голос на свою женщину?

— Она спрячется. Ну, то есть отойдёт куда-нибудь… в другую комнату там… в общем, придумает, где переждать вспышку ярости. — Тринадцатый в который раз удивился. Неужели отец считает, что кто-то не знает столь элементарных вещей. — Потом вернётся и поможет ему стабилизировать поток. Я когда в родовом замке что-нибудь нечаянно сломаю и злюсь от этого, если рядом есть кто-то из сестёр, они всегда помогают. С ними стабилизироваться легче… — Он на миг запнулся и обречённо выдохнул: — Только в мой поток им больно встраиваться. Я стараюсь отказываться от помощи.

— Ничего, с возрастом ты научишься им управлять в совершенстве, — успокоил его Харальд. — Однако вернёмся к беседе. Так вот, сын, жена гражданской касты, если на неё повысит голос муж, обидится. Какие-то снесут сию обиду молча, другие начнут распалять конфликт руганью, третьи решат покинуть своего мужчину на какой-то срок, кто-то проявит мудрость, но все они будут испытывать обиду. Жены воинской касты не обижаются на воинов, если чувствуют в их крови выброс норадреналина. Никогда. Это свойство вкупе с повышенной усидчивостью в жёнах нашей касты заложено на генетическом уровне точно так же, как норадреналиновый тип биохимии заложен в гены наших бойцов. Именно по этим признакам, тогда ещё слабо выраженным, объединились девять миллиардов лет назад первые полторы сотни. С тех древних пор образы родовой воинской крови отшлифованы до совершенства и являются нашим главным сокровищем. Поэтому мы бережём наших сестёр. Они — бесценный подарок родам-побратимам, равно как их сёстры — столь же бесценный подарок нам. И поэтому мы не стремимся заключать семейные союзы с гражданскими кастами, дабы беречь то, что накоплено в веках. Посему гражданские рода сильно отличаются от воинских по кастовому составу. В любом гражданском роду всегда имеются представители разных каст. В особенно великих родах зачастую представлены все касты. За исключением нашей. Воинская каста замкнута сама в себе, хотя во многих воинских родах есть небольшое количество представителей касты целителей.

— А в нашем роду есть целители? — уточнил Тринадцатый. — Я не помню их в родовом замке…